Вылетишь утром на воз-дух, ветром целуя жен-щин...
этот танец никак не назывался. на тебе красная футболка в обтяжку и плотные
голубые джинсы с оранжевой строчкой по швам. а меня в этой комнате нет. легкая
шторка на окне делает вид, что прячет комнату от фонарного света, но она не
прячет. ты делаешь вид, что забыл включить свет и расчесаться, но это чушь. и
значит, все что у тебя есть из ощущений - это лохматость, потемки и медленный
танец с зонтом-тростью. в такие вечера не обязательно знать слова песни, они
приходят сами с мягким подражающим шевелением губ. в такие вечера ты не жалеешь
о том, что никогда не был и не будешь музыкантом. танцует в тебе музыка или же
та рюмочка виски, что сделала этот вечер мягче, теплее? ты просто мягко
топчешься по кругу, покачивая узкими бедрами то вправо, то влево и помахивая
зонтом, заменяющим то трость, то партнера. у зонта нет ни плеч, ни талии, зонт
не дышит, но он ни в коем случае не лишний. у зонта есть ты такой плотный,
теплый, непромокаемый, в красной футболке вобтяжку и в этих шикарных джинсах с
расстегнутым ремнем. и вот вы танцуете: ты и твоя фантазия, а губы, не зная
слов, все рождают слова, не имеющие отношения к песне. никакого.
во всем этом я - только лампочка в твоей люстре, и утром увижу то, на что глубоко плевать
зонту. увижу твою тяжелую голову, увижу как резко ты откроешь глаза, так, словно
закрыл их минуту назад для отдыха, а не сна. и как смотришь в окно в это тяжелое
серое мутное хилое небо и чем дольше ты смотришь, тем хуже от него отрываешься.
и черт знает, думаешь ли о чем-нибудь? думай. а ты все смотришь и вот уже мне
противно все это видеть, а ты смотришь и смотришь в это тяжелое серое мутное
хилое небо. и выдыхаешь вдруг. слава богу. а в колонках все так же играет все та
же, и та же, и та же песня. а ты закрываешь чугунные глаза и в своей голове
голубые джинсы с оранжевой строчкой по швам. а меня в этой комнате нет. легкая
шторка на окне делает вид, что прячет комнату от фонарного света, но она не
прячет. ты делаешь вид, что забыл включить свет и расчесаться, но это чушь. и
значит, все что у тебя есть из ощущений - это лохматость, потемки и медленный
танец с зонтом-тростью. в такие вечера не обязательно знать слова песни, они
приходят сами с мягким подражающим шевелением губ. в такие вечера ты не жалеешь
о том, что никогда не был и не будешь музыкантом. танцует в тебе музыка или же
та рюмочка виски, что сделала этот вечер мягче, теплее? ты просто мягко
топчешься по кругу, покачивая узкими бедрами то вправо, то влево и помахивая
зонтом, заменяющим то трость, то партнера. у зонта нет ни плеч, ни талии, зонт
не дышит, но он ни в коем случае не лишний. у зонта есть ты такой плотный,
теплый, непромокаемый, в красной футболке вобтяжку и в этих шикарных джинсах с
расстегнутым ремнем. и вот вы танцуете: ты и твоя фантазия, а губы, не зная
слов, все рождают слова, не имеющие отношения к песне. никакого.
во всем этом я - только лампочка в твоей люстре, и утром увижу то, на что глубоко плевать
зонту. увижу твою тяжелую голову, увижу как резко ты откроешь глаза, так, словно
закрыл их минуту назад для отдыха, а не сна. и как смотришь в окно в это тяжелое
серое мутное хилое небо и чем дольше ты смотришь, тем хуже от него отрываешься.
и черт знает, думаешь ли о чем-нибудь? думай. а ты все смотришь и вот уже мне
противно все это видеть, а ты смотришь и смотришь в это тяжелое серое мутное
хилое небо. и выдыхаешь вдруг. слава богу. а в колонках все так же играет все та
же, и та же, и та же песня. а ты закрываешь чугунные глаза и в своей голове
медленно танцуешь, слегка поводя плечами.